Человек-стиль, как ее называют, Рената Литвинова действительно была самой стильной и элегантной на церемонии «Золотого орла», где... не получила заветную статуэтку за лучшую женскую роль («Мне не больно»). Но расстроенной совсем не выглядела. Актерство ведь только часть ее дарований. Она кинодраматург и режиссер. И вообще она просто Рената – этим и интересна.

 – Рената, вы недавно закончили сниматься у дебютантки Марины Любаковой. Что это за фильм?

   – «Жестокость». Собственно говоря, делается все под курированием Паши Лунгина. Этим я как-то и приманилась. Сценарий хороший. Денис Родимин написал, тот, что «Бумер» сочинил. Радикальный такой сценарий, похож немного на американскую картину «Тельма и Луиза». Две женщины объединились и мстят мужчине. Я там дачу его подожгла, спалила совсем.

   – За что?

   – За то, что неблагородный, поступил плохо. В общем, одна тронула другую, и та, другая, увлеклась, выплеск такой у нее был.

   – Вы видели уже, что получилось?

   – Нет, я иногда боюсь смотреть неготовую работу. Я даже перестала к мониторам подходить, меня это ранит страшно. Я видела себя в картине «Мне не больно» и прямо страдала.

   – Почему? Вы там красивая, с длинными волосами, и история мягкая, лиричная – необычная для Балабанова.

   – Да, что-то покорежило его в этом смысле. В новом его фильме «Груз 200» все по-другому. Я не смогла бы там сниматься – прикованная к батарее, раздетая. Это не мое. Хотя люблю очень Лешу Балабанова.

   – Вы когда-то говорили, что с ним всегда готовы работать, только бы позвал. А зовет, я думаю, тоже всегда?

   – Если бы я была актриса, то, конечно, не вправе была бы отказаться, потому что это интересный очень режиссер и вообще он личность, необыкновенный такой персонаж. У меня нет профессиональных обязательств и целей актерских, я могу взять и... схлынуть как вода. Настоящие актеры другие. Вот Ступка, скажем, снимался у Муратовой, потом ему надо обязательно вдруг куда-то ехать, вручать какую-то премию, потом еще где-то успеть сняться. Гонка такая бесконечная, они этим живут, хотят успеть сразу все. Мне такое несвойственно.

   – Про вас говорят, что вы тоже живете в загнанном ритме, буквально нет ни минуты для себя самой, звонки бесконечные.

   – На звонки я практически не отвечаю, меняю все время телефоны, общаюсь только с теми, с кем сама хочу. У меня нет агента, я не заинтересована в большом количестве работы актерской.

   – По крайней мере с одним режиссером вы точно всегда согласны работать – это Кира Муратова. Расскажите о ее новом фильме «Две истории: одна короче, другая подлиннее» – так, кажется, он называется?

   – То, что я видела, когда мы озвучивали, мне очень нравится. Это совсем новая, другая Муратова. Нет такого, когда, знаете, смотришь авторское кино и с ума сходишь от тоски. Веселое, легкое кино, цветное, непохожее даже на «Настройщика». Наверное, она действительно начала делать зрительские картины.

   Не знаю, как фильм будет окончательно называться. У меня сценарий назывался «Женщина жизни». Он сидел и ждал ее на Новый год, просил дочь привести ему одну женщину, другую, выбирал. И в конце концов она приводит меня. А я как раз накануне руку сломала. По-настоящему. Приехала на съемки с загипсованной рукой. И это оказалось кстати. Придало роли что-то такое... Представляете, является женщина к мужчине, жаждущему любви, вся такая хрупкая, с поломанной рукой. Это только усиливает нежные чувства. Если кому-то хочется понравиться, хочу вам рассказать, – надо обязательно прихрамывать, подкашливать. Ампутантки большим успехом пользуются у мужчин.

   – Это одна история из фильма, а есть ведь и другая.

   – Вторая – она на подступах к основной, о стареющем плейбое, которого как раз Ступка и играет. В моем сценарии все происходит в театре, артистки перед спектаклем обсуждают всякие театральные новости и сплетни. Потом открывается занавес, выходит рассказчик. Я хотела страстно рассказчика этого играть, но нет, Кира мне доверила женщину мечты со сломанной рукой. Богдан Сильвестрович на съемках тоже себе что-то поломал, вслед за мной ему наложили гипс чуть ли не по пояс. Так мы и работали. Но когда снимаются такие «кровавые» фильмы, как правило, всегда почему-то получается очень хорошо, весело.

   – Кира Георгиевна обычно любит снимать непрофессионалов, своеобразных людей, необычных. А теперь начала приглашать статусных, известных артистов. Алла Демидова в «Настройщике», теперь вот Богдан Ступка.

   – Да, она иногда бывает как-то зачарована ими, ей интересно, наверное, показать таких матерых и знаменитых актеров с какой-то неожиданной стороны. Ступка, конечно, радикально тут снялся, в одной сцене даже встал голый. Но не передом, нет! (Смеется.)

   – В фильме «Жестокость» какая самая жестокая сцена?

   – Там я на зону попадаю несправедливо, а может, я погибну. Не знаю, что режиссер намонтирует. Только бы не было хеппи-энда.

   – Отчего так? Хочется ведь иногда именно счастливого окончания.

   – Я думаю, пусть они там, на экране, умирают. А мы поживем как-нибудь понаваристей. Я согласна умереть на пленке, а в жизни – чтобы все были живы-здоровы.

   – Рената, вы недавно отметили круглую дату. С каким настроением встретили 40-летие?

   – Я куда-то вырулила наконец, в какой-то позитив. У меня все наконец хорошо. Вот кинокамеру купила.

   – Чтобы снимать кино?

   – Да, на нее можно снимать свободно, стихийно, экспериментировать. Можно потом переводить на пленку. Меня это сейчас занимает.

   – После «Богини» мне казалось, что вы будете сразу делать что-то свое, режиссерское.

   – Обстоятельства меня как-то приостановили. Но не остановили. И потом, честно говоря, что-то не хочется бросаться в этот мейнстрим наш, так называемый. В эту профессию никогда ведь не поздно войти. Штамповки делать якобы для зрителей, а на самом деле для денег. Меня в режиссуре привлекает поиск, возможность высказаться.

   – Но высказаться можно и в качестве актрисы?

   – Нет. Все равно артист просто дарит себя фильму для того, чтобы его внешность, голос были лишь краской на чьем-то полотне. И я никогда не могу понять актерских амбиций, жалоб, что их где-то вырезали, переозвучили – значит, так надо было.

   – А что если Марина Любакова, монтируя «Жестокость», вас очень сильно подрежет?

   – Ну и что? Значит, таково ее видение. Это часть профессии актера – быть использованным так, как хочет режиссер.

   – Вы снимали клипы для Земфиры. Будете продолжать?

   – Да. Мне очень нравятся ее песни, я считаю ее выдающейся исполнительницей. Так же сильно мне нравился Виктор Цой, я была фанатом группы «Кино». И вот Земфира. Эти два имени для меня важны, они воздействуют на меня, я влюблена в их творчество. Если иногда я работаю как клипмейкер, то только с ней. У меня были и другие предложения, но они мне неинтересны.

   – Рената, у вас есть какие-то определенные планы на этот год? На что вы уже точно подписались и наверняка знаете, что будете сниматься или писать?

   – Нет, я буду только для себя писать. А снимаюсь сейчас в фильме по роману Пелевина. Режиссер – русский парень из Америки, по фамилии Гинзбург. Он давно носился с этой идеей – экранизировать Пелевина. У меня небольшая роль, там женщин в фильме нет почти, мужское такое кино. Мои партнеры – Миша Ефремов и Александр Васильев. В остальном мои планы очень личного характера.